18.10.2018
18 октября (1894) родился Юрий Николаевич Тынянов – русский советский писать.
«Я родился в октябре 1894 года, в городе Режице, Витебской губернии. Отец — врач. Город был небольшой, холмистый, очень разный. В городе были на холме — развалины Ливонского замка, внизу — еврейские переулки, а за речкой — раскольничий скит. Староверы были похожи на суриковских стрельцов. Женщины ходили в ярких шубах, от которых снег горел… Я был легковерен до крайности. Как-то дядя учинил со мною опыт: я ложился спать, он положил мне под подушку яблоко и сказал, что завтра будет два. Назавтра я нашел под подушкой два яблока. Я поверил в это, как в самое обыкновенное и радостное, чуть не научное явление. Отец возмутился. Я смело положил яблоко под подушку. День, когда я проснулся и нашел все то же яблоко, я долго помнил: весь мир стал хуже. Отец любил литературу, больше всех писателей — Салтыкова. Горький потрясал тогда читателей. Сам я читал все, что попадалось. Любимой книгой было издание Сытина с красной картинкой на обложке: «Ермак Тимофеевич и славный атаман Иван Кольцо». И еще — «Ламермурская невеста». Мне было не более семи лет, когда я впервые увидел синематограф. Картина была о французской революции. Розовая она была, вся в трещинах и дырах. Очень поразила. Любимый поэт моего детства — Некрасов, и притом не детские, петербургские вещи — «В больнице». Из Пушкина в детстве был странный выбор: «Черна как галка», «Длинный Фирс играет в эти, Те-те-те и те-те-те». И совсем особняком, тоже рано, «Песнь о вещем Олеге». Над прощанием князя с конем и над концом всегда плакал»...
«Девяти лет поступил в Псковскую гимназию, и Псков стал для меня полуродным городом. Большую часть времени проводил с товарищами на стене, охранявшей Псков от Стефана Батория, в лодке на реке Великой, которую и теперь помню и люблю. Первая книга, купленная мною в первом классе за полтинник, была «Железная маска» в одиннадцати выпусках. Первый давался бесплатно. Был ею взволнован, как никогда позже никакой литературой: «Воры и мошенники Парижа! Перед вами Людовик-Доминик Картуш!». Ходил в приезжий цирк Ферони и влюбился в наездницу. Боялся, что цирк прогорит и уедет, и молил бога, чтобы у цирка были полные сборы. Гимназия была старозаветная, вроде развалившейся бурсы. И, правда, среди старых учителей были еще бурсаки. В городе враждовали окраины: Запсковье и Завеличье. В гимназии то и дело слышалось: «Ты наших, запсковских, не трогай», «Ты наших, завелицких, не трогай». В первые два года моей гимназии были еще кулачные бои между Запсковьем и Завеличьем. За монеты, зажатые в рукавицы, били обе стороны — и Запсковье и Завеличье. Мы играли в козаты (бабки). У нас были известные игроки; у них в карманах было пар по десять козатов, а битки всегда налиты свинцом. Играли и в ножичек. Главным зрелищем была ярмарка — в феврале или марте. Перед балаганом играли на открытой площадке в глиняные дудочки: «Чудный месяц плывет над рекою»… В гимназии у меня были странные друзья: я был одним из первых учеников, а дружил с последними. Мои друзья, почти все, гимназии не кончили: их выгоняли за «громкое поведение и тихие успехи»…
(Ю. Тынянов. Автобиография)
На фото: Ю.Н. Тынянов в выпускном классе гимназии.1912 год.